ГЛАВНАЯ
БИОГРАФИЯ
ГАЛЕРЕЯ КАРТИН
СОЧИНЕНИЯ
БЛИЗКИЕ
ТВОРЧЕСТВО
ФИЛЬМЫ
МУЗЕИ
КРУПНЫЕ РАБОТЫ
ПУБЛИКАЦИИ
ФОТО
ССЫЛКИ ГРУППА ВКОНТАКТЕ СТАТЬИ

Главная / Публикации / Белла Шагал. «Горящие огни»

Месяц Ав, девятое число

[Тиша бе-ав — девятое число месяца ава. На этот день пришлось разрушение Первого Иерусалимского Храма Навуходоносором и Второго — римским императором Титом. В память об этих событиях евреи отмечают Тиша бе-ав как день поста и траура.]

Почти все лето я живу в деревне. Жужжат тучи мух. Солнечные лучи колосьями света падают сквозь зеленые ветви. Они не даются в руки — не схватишь, выскальзывают из-под ног — не наступишь. Тут я забываю город и сама становлюсь растением.

Бегаю босиком. И начинаю ощущать землю, дождевую воду. Как красная ягодка, нежусь на краю поля. Захожу в лес, перелезаю через спутанные корни вывороченных деревьев. Ищу чернику, собираю ее в корзиночку. Мои босые ноги — как они вытянулись, налились силой! Я впитываю свежий воздух, солнце. Не замечаю, как пролетают дни и ночи, как все дальше и глубже уходит солнце и каждый вечер тени, что ложатся на землю в сумерках, делаются все длиннее.

— Едем, Башенька, завтра Тиша бе-ав.

Вот хорошо! Я так давно не была дома.

— Ух, как ты выросла! — всплеснет руками Саша. А мама только взглянет, не выдавая радости — не сглазить бы, сохрани Бог!..

Я возвращаюсь в дом веселая и застываю на пороге.

Кто-то умер? Почему все плачут? Зачем мама вызвала меня домой? Я словно упала с ясного неба в темную яму.

Стою на пороге и смотрю на маму. Она сидит, поникнув головой, и читает «Плач Иеремии».

Меня она не видит, лицо ее в слезах. Пустой стол, как саваном, накрыт длиннющей белой скатертью. Оплывшие свечи горят в канделябрах. Рядом с ними священные книги. У стола стоит отец. В глаза бросаются белые полоски носков. Сердце его перевернулось.

Боже мой! Почему все так серо и черно? На дворе лето. Сияет солнце. Бегают и смеются дети. А тут?

Мама с папой, оба в трауре, сели на низкие скамейки, как на камни. И словно окаменели сами.

Только слезы катятся из глаз, будто хотят размягчить камень. На полу песок и пепел.

Что за грех совершили родители, чтобы так каяться перед Господом? Какую беду оплакивают? Брат Мендель горестно объясняет:

— Мы лишились священного Храма. Его сожгли. Разрушили до основания. Сегодня Тиша бе-ав.

На меня обрушивается печаль. А перед глазами еще пестрят красные и белые цветочки.

Мое теплое лето разом увяло.

Подбегает Абрашка и тянет меня за рукав.

— Что ты тут стоишь? Пошли во двор. Мы там бросаемся репьями.

Мне все равно. Во двор так во двор. Абрашка уже набрал полную горсть репьев.

Да если все эти колючие комочки попадут в меня, то расцарапают всю до крови. Скорей прикрыть ладонями глаза. Абрашка стреляет, как из ружья. Репьи вцепляются мне в волосы. И некуда деться от них.

— Абрашка, хватит! Оставь и мне!

— Вот, вот, держи, это все тебе. А теперь твоя очередь.

Я сдираю с себя репьи и запускаю их назад в Абрашку. Швыряю и швыряю, не глядя на него.

А он? Он преспокойно ловит их и прицепляет на себя, как пуговицы на рубашку и помпон на картуз. Вся грудь утыкана.

А из открытых окон доносятся глухие рыдания.

— «Как одиноко сидит город!» (Первый стих Плача Иеремии)

Неужели никогда не вернется к нам радость?

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

  Яндекс.Метрика Главная Контакты Гостевая книга Карта сайта

© 2024 Марк Шагал (Marc Chagall)
При заимствовании информации с сайта ссылка на источник обязательна.